Хиромичи Нагано – президент федерации "Айкидо йошинкан Нагано рю", 8 дан айкидо йошинкан. профессиональный инструктор, официальный представитель Международных Федераций Йошинкан и Нишинкан Айкидо в Германии, курирует: Италию, Украину, Польшу. Верующий, исповедует Нитирэн Буддизм. 

Я родился в 1947 г. на острове Танегашима, который относится к префектуре Кагошима и находится на расстоянии примерно 40 км к югу от остова Кюсю в Японии. Танегошима поделен на 3 части и его население составляет примерно 70 тысяч человек.

В детстве я не был большим ребенком.  В классе по росту занимал второе или третье место с конца. Из-за того, что я не был крупным, мне частенько приходилось страдать. Так продолжалось где-то до 16 лет.

В 13 лет я начал заниматься дзюдо, так как в будущем хотел стать полицейским.

В Японии давно прошли времена самураев. Однако полицейские у нас ассоциировались именно с самураями. И для юных людей это была профессия, о которой только и можно было мечтать. Европейцы и японцы имеют разное представление о полицейских, в Европе и Японии они находится на разных уровнях. В Японии эта работа высоко ценится.

У отца был очень близкий друг полицейский, который навещал нас 2 – 3 раза в месяц. Мои воспоминания о нем очень яркие. Полицейский, приходя к нам, снимал свою фуражку и одевал ее мне на голову, вынимал пистолет, разоружал его и давал мне подержать и немного поиграть. Мне было всего 7 лет. Уже тогда я понимал, кем хочу стать, когда вырасту.

Чтобы стать полицейским в Японии, претендента проверяют в трех поколениях на наличие преступников, представителей радикальных движений, на перечень наследственных заболеваний. Люди, прошедшие проверку, могут стать полицейскими, но для этого еще сдаются экзамены (самый главный – по грамматике), проводятся собеседования, определяются антропометрические показатели и т.д.

Чтобы стать полицейским, ты также обязан владеть дзюдо и кендо. Поэтому с 13 лет я начал изучать дзюдо.

Как уже говорил, в детстве я был маленьким, в связи с этим длительное время не удавалось достигать особо высоких результатов в дзюдо. Но мое тело потихоньку росло и крепло. В 17 лет на родине не осталось равных мне противников. В этом же возрасте я сдал экзамен на 2 Дан в Кодокан дзюдо. Подобных результатов у нас достигали не многие.

Поступление и работа в полиции Токио

В 18 лет я окончил обучение в старшей школе и решил подать документы на поступление в школу полиции. Документы подавал в 4 города: сначала в Осаку, потом в Аичи, далее в Канагаву, и в конце – в Токио. Везде я подходил, однако не мог определиться, куда мне следует отправиться на обучение. С этим вопросом я обратился к отцу, который посоветовал мне Токио, ведь там живет император, и это столица Японии. Руководствуясь его советом, я решил отправиться в Токио. Тут возникали некоторые трудности. Я родился через два года после окончания IIМировой Войны, в это время в стране наблюдался сильный прирост рождаемости. Для меня это означало высокую конкуренцию при поступлении (примерно 5 человек на место). К счастью я справился.

Первый год я обучался в школе для полиции. Почти каждый день мы интенсивно тренировались, даже по выходным. Поток насчитывал 32 группы, по 35 человек в каждой, т.е. более тысячи полицейских. Во время обучения нас ожидали весенние и летние соревнования по дзюдо и кендо между группами, а также осенние командные (по 9 человек) соревнования по борьбе. Трижды мне посчастливилось возглавлять свою команду. Мы завоевали призовые II и III места на весенних и летних соревнованиях по дзюдо. На осенних соревнованиях мы заняли III место. Кстати, с Амано Масаюки мы учились в одной группе. До поступления он изучал другой вид борьбы, а дзюдо – уже в школе полиции.

По окончании школы мой второй дан по дзюдо был официально признан, и присвоен третий.

Меня распределили для несения службы в район Токио, которой назывался Икебукуро и был густо заселен якудзой (японской мафией). В течение 3 месяцев я  вживую знакомиться с работой разных отделов полиции: с патрулированием, криминальной полицией и т.д. Я должен был определиться, какая должность мне наиболее подходит. Но, побывав во всех отделах, мне ничего не понравилось. В полиции я видел себя только в качестве тренера по дзюдо, кем и стал.

Между президиумами разных отделений полиции, которых по Токио насчитывалось до 94, периодически устраивались соревнования по дзюдо. Отделения были разбросаны по 23 округам. В каждом округе определяли своего победителя. Потом победители округов соревновались между собой. В этой борьбе мы стали чемпионами.

Вскоре после соревнований Онума (мой тренер и наставник по дзюдо в полиции) направил меня в Академию дзюдо Японии для прохождения тренировочного курса. Это случилось, когда мне было 20 лет. Пройти курс в этом возрасте – большая редкость.

Так стартовала моя карьера в дзюдо.

В 22 года мне присвоили 4 Дан дзюдо. Экзамен был сложным. Нас было пятеро, и мы боролись между собой. Нужно было одержать победу над всеми, используя при этом специальную технику. Это трудно, так как мы достаточно хорошо друг друга знали: нам часто приходилось вместе тренироваться. Моей специальной техникой была «учи мата» (бросок через бедро с махом ноги). Тренируясь в полиции, мне не удавалось побеждать в схватке при помощи этой техники, несмотря на то, что я регулярно отрабатывал подвороты – «учи коми». Доходило до того, что на тренировках мы выполняли их по тысяче раз каждый день.

Два-три года техника «учи мата» у меня не получалась. Позже на соревнованиях в в Берлине, я внезапно начал ее применять. Немецкие борцы, видя мои схватки, выкрикивали: «Это – Нагано! Будь внимательным! Он может выполнить «учи мата»… он скоро ее выполнит! Учи мата! Осторожно!» И я выполнял. На тех соревнованиях в финальной схватке с немецким мастером я повредил пальцы на руках. Противнику так и не удалось меня бросить или сделать еще что-нибудь. Но «по неактивности» я потерпел поражение.

В 1974 г. на голландском международном чемпионате я боролся в категории до 80 кг. В финальной схватке сражался с английским чемпионом. В течение 30 секунд удалось выполнить «учи мата». Техника вышла очень быстрой. Противник дважды перевернулся и упал на живот. Это было вазари (полпобеды). Снова схватка. Снова «учи мата». Противник переворачивается дважды, падает на живот. И это – иппон (победа). За лучшую технику мне был вручен приз – стол и стул марки «Ате Миле» итальянского производства. Они по-прежнему хранится у меня дома.

Воспоминания со времен работы в полиции Токио

За время работы в полиции Токио мне пришлось пережить много различных ситуаций.

Первый случай произошел, когда я возвращался домой из президиума полиции в Икебукуро. По пути мне встретились трое членов якудзы. Я был в облике гражданского, хотя обычно носил форму полицейского. Эти трое шли плечом к плечу посередине дороги. Я шел уверенно им на встречу, не сворачивая. Когда мы сблизились, я специально толкнул своим плечом одного из них. После чего завязалась борьба, я начал бросать их на землю. В течение одной минуты все прекратилось, нужно было быстро убегать, так как в районе Икебукоро кто-нибудь обязательно в таких случаях вызывает полицию. Она прибывает не более чем через минуту. Я быстро бежал к своему общежитию, где жили и другие полицейские. Забежав в сою комнату, притаился, тяжело дыша. По коридору уже искали. Из последних сил я сдерживал дыхание, но не смог, меня обнаружили и отправили обратно в президиум. Там: «Рассказывай, что ты натворил?» Ответ: «Я шел домой по улице… Один из них меня толкнул плечом, я разозлился и начал с ними бороться». Соврал, но, слава богу, никого не повредил. Мне пришлось написать объяснительную, после чего меня отпустили домой.

Другой случай произошел, когда я проходил курс в Академии дзюдо. Академия располагалась на расстоянии примерно 4 км от города. Это место называлось Накамегуро. Там с семпаем по дзюдо мы решили пойти выпить. Если он выпивал, то становился совсем другим человеком, агрессивным и искал приключений. Когда же он был трезвым, то вел себя, как человек с большим сердцем, был очень добрым. Под воздействием алкоголя, он мог ударить даже меня. В баре нас было двое, а тех, с кем он начал выяснять отношения, было пятеро. Я не знаю, как, но началась заваруха. Я понял, что должен помочь своему семпаю. Первого я бросил, оттолкнул в сторону его ноги, на втором также провел бросок. Когда завязался с третьим, первый уже поднялся и убежал, а вернулся с настоящим мечом. Я очень испугался. Появилось ощущение, что волосы встали дыбом, а в пояснице огромная дыра, стало холодно, будто на меня вылили ведро ледяной воды. Перед глазами одна за одной появились картины: первая – мои родители; вторая – статья в газете обо мне и о том, что я потерял работу; третья – мой труп, который лежит на полу. В этот момент стало понятно, что пора уносить отсюда ноги. Я подхватил своего семпая под руки, и мы побежали. Наверное, с такой скоростью можно было бы стать олимпийским чемпионом по бегу.

Мастера дзюдо, у которых учился, с кем имел возможность бороться тренироваться в период работы в полиции Токио

Имагава Такаши. Это мой учитель и наставник в Дзюдо.

Исао Окано. Он был старше меня на 6 лет. Я очень благодарен за то, что имел возможность встречаться с ним почти каждый день в Кодокан. Мы тренировались вместе от 5 до 10 минут. У меня не было ни одного шанса против него. Бой заканчивался, почти не начинаясь. Я не понимал, что происходило, оказывался всякий раз на полу. Доходило до того, что у меня пропадало настроение с ним бороться. Однако я не сдавался. В каждый следующий день в Кодокан я приветствовал его, и  мы снова боролись. Три месяца сватки заканчивались сразу после начала. На четвертый, пятый месяц я падал уже не так часто. Через полгода за 10 минут совместной тренировки он бросал меня не более 4-5 раз.

Года сенсей. Он был старше меня на 4 года.

Маэда Тошио. Трехкратный чемпион Японии. Рост – 183 см, масса – 130 кг.  Старше меня на 6 лет. С ним мне также приходилось бороться. Однако в финальных сватках я ему постоянно проигрывал. Мое левое ухо – это воспоминание о нем. После своего прихода в полицию ему удалось быстро подняться по карьерной лестнице и дорасти до главного тренера. В 33 года он умер из-за инфаркта.

Переезд в Германию

Мысли о переезде в Грманию начали посещать меня уже после смерти Маэды Тошио, главного тренера по дзюдо в полиции. Этому было несколько причин.

Маэда хорошо ко мне относился.  Я же к нему – не сильно. Почти каждый вечер он звонил мне и звал выпить с ним. Мне не всегда хотелось. Утром в 06:00 меня ждала пробежка и зарядка. После выпивки это невыносимо. Тем не менее, я ему нравился. А это означало, что он легко мог протягивать меня по должностной лестнице. После его смерти у меня пропал интерес к дальнейшей работе тренером в полиции.

Несколькими годами ранее, а точнее – после Олимпийских игр в Мексике (1968 г.), в Академию дзюдо Японии в Токио, куда меня отправил Онума для прохождения курса, съехались мастера со всего мира, чтобы потренироваться вместе. Их было около 50 – 60 человек. Тогда мне удалось пообщаться и познакомиться со многими немцами. Они показались мне наиболее честными и пунктуальными по сравнению с остальными. Например, с американцами и французами был другой опыт общения. Их я воспринял, как более легкомысленных. Немцы же всегда шли на контакт. Тогда мне подумалось: «Что за интересный народ? Я бы хотел узнать о них больше».

Впоследствии, вспоминая общение с немцами и будучи еще молодым, я принял решение уйти из полиции и поехать в Германию, чтобы там преподавать дзюдо.

В 1972 году в Мюнхене проходили Олимпийские игры. Я собрал вещи, взял с собой кимоно и поехал туда, чтобы посмотреть соревнования по дзюдо и попробовать закрепиться на месте. После Олимпиады занялся поисками. Одна частная школа заинтересовалась мной, и я отправился на работу в г. Билефельд в северной части Германии.

Повреждение колена и начало занятий айкидо в Германии

В 1975 году в г. Билефельде на сборах мне случилось тренироваться с голландским борцом. Его рост составлял 206 см, а вес порядка 110 кг. Это были сплошные мышцы, без жира. Ему не с кем было заниматься. Я был единственным партнером. На одной из тренировок он пытался провести на мне бросок и повалился при этом на мою левую ногу. В результате внутренняя боковая и крестообразная связки моего колена повредились. Нога переломилась в суставе и согнулась в сторону второй.

Тогда я уже активно преподавал, взять перерыв в работе было невозможно. На ногу  наложили гипс. С повреждением и в гипсе моя трудовая деятельность продолжалась. Это было очень тяжелое время. Я плохо говорил по-немецки. Но, несмотря на все, лечился и по возможности тренировался сидя. Когда же мне стало намного лучше, я начал задумываться о своем будущем.

По средам мне приходилось ездить из Бильфельда в Мюнстер, где я проводил занятия по дзюдо. Для этого приходилось преодолевать расстояние примерно в 50 км. В зале на второй половине шли занятия по айкидо. Их вел Асаи сенсей, куратор Германии по айкидо Айкикай. Я был шокирован увиденным, и задумался. Во время моих объяснений ученики позволяли себе слушать и смотреть в положении лежа на одном боку, в то время как ученики Асаи сенсея, тоже немцы, во время его объяснений сидели в сейза. У меня возник вопрос: «Почему? Откуда такое? Мое преподавание настолько плохое?» Тогда я подумал, глядя на преподавание Асаи сенсея: «Моя цель такая же. Я хочу так же воспитывать, мотивировать своих учеников, чтобы они были примером для других». Таковы были мои пожелания.

Глядя на повреждение колена, я понимал, что дальше в дзюдо мне мало что светит. Тогда же меня посетили воспоминания со времен работы в полиции. Среди тех, с кем я работал и занимался, были люди старше меня на два-три года, которые решили стать тренерами по айкидо, а не дзюдо. Их отправляли на занятия по Йошинкан айкидо, где они должны были обучаться на протяжении двух лет. По выходным они приходили к нам в зал. Мы с ними устраивали поединки, они пытались выполнить изученные техники.

Мой семпай, старше меня на два года, выполнил на мне технику «шихо наге». Я вошел затылком в пол и был очень недоволен: «Что это было?!» Махнув рукой, подумал: «А, это не для меня! Дзюдо лучше!». После этого случая я забыл об айкидо.

А в 20 лет я впервые увидел демонстрацию айкидо под руководством Годзо Шиоды, что проходила у нас в президиуме. Тогда я был полностью сосредоточен на дзюдо. Поэтому никакого интереса к этой демонстрации не проявил.

На момент моей встречи с Асаи сенсеем, в Германии жили еще два японца: мой друг Мацуба и уже ушедший из жизни Курамацу. Втроем в Мюнхене мы  планировали открыть свою школу боевых искусств. До открытия школы у меня в запасе было еще пару лет, поэтому я решил попробовать освоить айкидо. Я стал посещать семинары Асаи сенсея, которые бывали по выходным. А по средам, будучи в Мюнстере, занимался айкидо.

В 1977 году состоялся мой переезд в Мюнхен, где с друзьями мы открыли свою школу. К этому моменту в айкидо у меня уже был 2 Кю от  Асаи сенсея. В новом додзе мы  открыли секции по дзюдо, каратэ, айкидо и джиу-джитсу. Преподавание айкидо было моей задачей. Также я мог преподавать джиу-джитсу, так как владел каратэ и дзюдо, имел представление об айкидо. Если это смешать, то получим джиу-джитсу. В моем случае джиу-джитсу не требовало специальной подготовки. Так же я немного занимался кендо. Но эта секция не была востребованной. Дзюдо и айкидо были самыми популярными. В лучшие времена в нашей школе обучалось до 450 человек.

Обучение у Кенджи Шимизу в Японии

Преподавать айкидо было сложно, я не видел конечной цели и плохо понимал методику преподавания. Тогда я решил,  что преподавать айкидо в том же духе больше не могу и должен начать свое обучение с ноля, изучить все от «А» до «Я». В то время у меня еще не было семьи, я жил один. Самым быстрым путем освоения айкидо для меня было возвращение в Японию. Так получилось, что незадолго до этого я познакомился с мастером айкидо Кенджи Шимизу. Он использовал наше додзе для проведения мероприятия. У нас состоялась беседа:

– Есть ли у Вас учидеши? – Спросил я.

– Нет.

– Берете ли Вы учеников?

– Беру. – Ответил он.

– Могу ли я приехать к Вам в Японию и стать Вашим учидеши?

– Ты можешь попробовать.

В возрасте 33 лет я вернулся в Японию и  на протяжении двух лет был учидеши у Кенджи Шимизу и получил от него 2 Дан  Тендо Рю айкидо. К сожалению, за это время, мне не удалось изучить ни основных техник,  ни основных движений, ничего подобного. Все что я видел – это техники, которые выполнялись в форме, напоминающей джиу ваза в Йошинкан айкидо. Почему? Я не знаю. Из них я уже мало что помню. Когда же я только начал заниматься Йошинкан айкидо, я понял, что это то, что я искал. Ибо здесь присутствовали основы, и я начал понимать, как я должен работать своим телом.

Шимизу сенсей также достаточно долго занимался дзюдо. Однако мне не удалось понять его человеческий характер. На тренировках он порой проявлял жестокость по отношению к своим ученикам. Когда его айкидо стало немного сильнее, на занятиях все чаще отрабатывали нэ-ваза. Показывая прием, в конце он выполнял удушение. И когда партнер хлопал, было видно, как сенсею это доставляет удовольствие.

Примечание. Нэ-ваза (борьба лежа) – подраздел дзюдо и джиу-джитсу, где целью поединка была досрочная победа над противником, за счет применения болевого приема на руки или на ноги, или удушающего приема, после перевода противника на землю, либо атакуя его из положения лежа или сидя на земле, в отличии от Кодокан дзюдо или олимпийского, броски здесь не играют такой значимой роли.

Однажды он попытался и на мне выполнить удушающий прием. Я вовремя поднял плечи и прижал подбородок к груди, так что к шее и горлу не было доступа. Ему не удалось меня задушить. С того времени он никогда больше не работал со мной в партере. Потихоньку наши отношения стали меняться.

Переход в Йошинкан айкидо

Мой друг Мацуба (с которым мы планировали открытие школы в Мюнхене) преподавал дзюдо в Берлине в частной школе. Для дальнейшей работы главным тренером ему нужен был диплом на 5 Дан Кодокан дзюдо. Это был 1983 г. В это время я пребывал в Японии в качестве учидеши у Кенджи Шимизу. Мацуба прислал мне письмо. Я сразу же отправился к моему бывшему учителю по дзюдо в полиции Имагава Такаши и обратился к нему с просьбой о ходатайстве относительно моего друга. Он ответил, что поможет без проблем. А потом у нас состоялся разговор:

– А что ты делаешь в Японии, ты же должен быть в Германии?

– Да. По-хорошему, да. Я решил преподавать айкидо Германии. Но это оказалось нелегко. Порой мне казалось, что я сойду с ума. Я был холост, и мне ничего не мешало вернуться в Японию для обучения. Сейчас я в учидеши у Кенджи Шимизу.

– Ясно. А тебе известно, что в полиции Токио есть Йошинкан айкидо?

– Да, я знаю.

– И тебе не хочется изучать Йошинкан айкидо?

– Наоборот, очень хочется. Но у меня нет связей.

– Сейчас я сделаю один звонок.

Он набрал Коичи Иноуэ, с кем они были лучшими друзьями: «Мой бывший ученик сейчас живет в Токио. Он в Японии уже пару лет изучает айкидо. Я сейчас отправлю его к тебе».

Я поехал в Хомбу полиции. Сенсей Иноуэ вел занятия в зале на 7 этаже. Я поднялся, зашел, сел в сейза. Тренировка закончилась. Иноуэ сенсей пригласил меня в столовую. Там мы познакомились ближе.

Иноуэ сенсей перезвонил Канчо сенсеею. Канчо Шиода дал добро на встречу. Это была примерно середина февраля или начало двадцатых чисел.

В первых числах марта мы должны были встретиться с Канчо Годзо Шиодой. Однако за 3 дня до встречи умерла моя мать. Я поехал на родину, по прибытии домой  позвонил в Хомбу Додзе Йошинкан. Трубку поднял Такено сенсей. Я объяснил ситуацию. Встречу перенесли на неделю вперед.

В середине марта я посетил Канчо Шиоду в новом Шинджику Додзе. Ожидалось, что собеседование займет не более 15 минут, а потом я немного посмотрю на тренировку и поеду домой. В 18:00, войдя в кабинет Канчо, я поклонился и представился: «Меня завут Нагано Хиромичи. Я прибыл по рекомендации Коичи Иноуэ». На что Шиода ответил: «Да, я это знаю». Он предложил мне сесть. Я расположился лицом к нему немного справа. Мы начали общаться. Потом появилось пиво, ужин. Я рассчитывал всего лишь на 15 минут, в течение которых я буду проситься в ученики. Но мы проговорили с 18:00 до 21:00, три часа. Под конец общения Годзо Шиода сказал: «Нагано-сан! С завтрашнего дня Вы приняты в учидеши!» На что я ответил, кланяясь: «Хай!»

По пути домой в метро я переживал: «С завтрашнего дня? Но я не готов. Справлюсь ли я с этими тяжелыми тренировками?» Я начал бороться с собой. Естественно, я был счастлив. Но с другой стороны я испытывал некоторый страх. Во мне шла борьба.

Тем не менее, я решился и со следующего дня приступил к тренировкам.

На первом занятии я стоял в камае перед зеркалом целый час. Такено сенсей подходил, указывал мне на ошибки и говорил: «Это не то… Тут сильно зажато… Тут сильно жестко…» Потом он меня поправлял и уходил. Я стоял в камае час. Эта тренировка – мое первое воспоминание. Был март месяц, за окном еще холодно, а с меня льется пот.

Разговор с Шимизу сенсеем о переходе в Йошинкан айкидо

В феврале Шимизу сенсей отправился в Германию для проведения семинаров. Он должен был отсутствовать в течение одного месяца. Мне же сказал временно не посещать тренировки и сделать небольшой перерыв, а когда вернется, то наберет меня по телефону. Прошел февраль, потом март. Шимизу сенсей позвонил аж в июне. Я не звонил, так как мне было дано указание – ждать. Но делать перерыв в занятиях я не мог, так как целью моего пребывания в Японии было изучение айкидо. Так случилось, что в марте у меня состоялась встреча с Годзо Шиодой. Я был очень благодарен, что получил предложение начать заниматься Йошинкан айкидо, и с середины марта преступил к тренировкам.

По телефону Шимизу сенсей сказал, что я могу возвращаться на занятия. Я подумал, что наконец-то появилась возможность сообщить об изменениях в моей жизни. Мы договорились о встрече.

Утром я приехал к нему на тренировку, перезвонив перед этим в Хомбу Додзе Йошинкан, извинившись и предупредив, что буду сегодня на пару часов позже, так как  очень нуждаюсь во встрече со своим бывшим наставником по айкидо. Прибыв в зал к Кенжи Шимицу, я сел, выполнил поклон «шомен ни рей». Когда появился Канчо, я поклонился еще раз и обратился к нему: «Мастер Шимизу! Хочу поблагодарить Вас за то, что Вы приняли меня в свои учидеши. Сейчас я уже занимаюсь Йошинкан айкидо, так как получил такое предложение от Годзо Шиоды. Причина моего пребывания в Японии – изучение айкидо. Поэтому перерыв в тренировках на два месяца позволить себе не могу. Без Вашего разрешения я преступил к занятиям. Я давно был готов сообщить Вам об этом, но не было такой подходящей возможности, как сегодня. Спасибо Вам большое за все!» Он поменялся в лице и начал ходить беспокойно по Додзе туда-сюда. Это поведение было мне знакомо. Еще я сообщил ему, что женился, на что он сказал: «Я должен, наверное, вам сделать какой-нибудь подарок». Я ответил: «Нет, спасибо! Я научился у Вас многим вещам… Спасибо Вам за эту встречу и возможность поговорить! Желаю Вам успехов в дальнейшей жизни! Еще раз тысячу раз спасибо!»  Поклонился и ушел.

Я обрел душевный покой и мог дальше тренироваться, не беспокоясь ни о чем.

Тренировки в Йошинкан Хомбу Додзе

В обучении было трудно. Мне было сложно сидеть в сейза, для ног это было непривычно. Будучи учидеши у Кенджи Шимизу, мы никогда не сидели в сейдза подолгу. В виду того, что он сам не сидел в сейдза (из-за поврежденного колена), нам позволялось сидеть, скрестив ноги. Даже во время экзаменов.

Начав тренироваться в Йошинкан, мои руки стали, как у моряка Папайя. Каждый день на протяжении 3 месяцев мы отрабатывали атаку рукой «шомен учи», ударяя друг друга по предплечью. Тысячу раз на правую сторону, тысячу раз – на левую. От локтя до кисти руки были опухшими. Если пальцем нажать на мышцу, он легко проваливался на 2 см. Но через три месяца такой работы руки снова стали нормальными и сильными.

Примерно три месяца работы в «сувари ваза» (тренировка на коленях). Сначала сходил первый слой кожи. Она не кровоточила. Потом сходил второй слой. Кожа начинала понемногу кровоточить. Третий слой – штаны на коленях покрываются большими пятнами крови. На тренировке все отрабатывается в сувари ваза, вставать запрещено. Татами полностью измазано кровью. Хорошо, что оно было покрыто искусственным материалом. Щеткой после занятия все быстро отмывалось. Штаны, сколько их было протерто и пришло в негодность? Семь или восемь. Раны на коленях постепенно уменьшались в размерах и в последние недели были очень малы. Когда этим местом соприкасался с полом, возникало ощущение, что в кожу вогнали шип, трудно было сдержать крик. После трех месяцев работы на коленях кожа обновилась и стала подобна коже слона и впредь не повреждалась.

Через десять месяцев закончилось мое обучение как учидеши, и меня направили в новое Додзе в Шинджику, которое называлось «Камиочиай». Там я должен был преподавать. Это было очень хорошее, большое Додзе. Сейчас в этом месте преподает Такашима Сабуро.

Тренировки под руководством Канчо и старших инструкторов

Занятия в Хомбу Додзе проводили обычно Канчо, Такено сенсей, Чида сенсей, Сакурай.

Когда Канчо делал на мне технику, мне казалось, что я превращался в кислородный баллон. Когда его хватаешь, то уже высоко летишь или сразу падаешь вниз. При этом тебе не больно. Представьте себе, что вам на вытянутые руки кладут груз в 100 кг. Что произойдет? Такие ощущения тоже были. Его тайминг был превосходным. Он, наверняка, очень хорошо все чувствовал. Хватаешь его и пытаешься толкать – твоей же силой тебя выбрасывает вверх, а потом слышишь: «Ну как преземление?» На технике никадзё боль отсутствует, но сопротивляться невозможно. Как будто бы на кисть кладут 100 кг, и ты падаешь.

Тренировки, которые проводил Такено сенсей, были очень тяжелыми, но все было к месту. Он учил нас быстрому выполнению техник.

Чида сенсей делал упор на расслабление при выполнении, скорость выполнения техник была пониже, при этом техника оставалась эффективной.

Андо сенсей и Накано сенсей в тот период не преподавали в Хомбу додзе. Они периодически проводили занятия в других залах.

Сакурай проводил занятия редко.

Иноуэ сенсей занятия в Хомбу Додзе не проводил, он был шеф-инструктором по айкидо в полиции Токио. В 60 лет (1984 г.) он ушел на пенсию и вернулся обратно в Хомбу Додзе, меня там уже не было.

Канчо Годзо Шиода

Годзо Шиода для меня в первую очередь – мой мастер, наставник. Но я воспринимаю его и как второго отца. К тому же с моим отцом они были одного возраста.

Насколько я знаю, в молодости Канчо был человеком с характером. С возрастом он стал спокойнее и мягче, но все равно оставался достаточно нервным. Когда он сидел у себя в кабинете, можно было наблюдать, как его левое колено скачет вверх-вниз. В эти минуты его что-то раздражало. А когда ему приходилось чего-то или кого-то ждать, кто опаздывает, то он становился злым. Поэтому с ним следовало быть очень пунктуальным. Во время его визита ко мне в Германию было несколько моментов, когда я опаздывал на пару минут. Мне было страшно к нему приближаться. Но, слава богу, он ничего не говорил и не проявлял своего недовольства.

Канчо хорошо ко мне относился, я ему нравился. Для меня это очень важно.

Как-то вечером после занятий, он обратился ко мне: «Нагано-сан, сейчас мы отправляемся в Шинджику». Я не был к этому готов, на мне было кимоно. Я был без костюма. Он сказал, что все нормально, можно так. Мы приехали в бар пить пиво, но мне было не сильно вкусно, так как я себя недостаточно комфортно чувствовал в кимоно.

Были другие ситуации, которые происходили в Хомбу Додзе в Коганей, которые также указывали на его хорошее отношение ко мне.

Ранее я уже рассказывал эту историю. Учидеши жили в Додзе. Вставали рано, примерно в 06:00. У каждого были свои обязанности по хозяйственной части. Снаружи никто никогда не убирал. Это была площадка примерно 30 на 50 метров. Перед входом была парковка, на которой могло расположиться до 20 автомобилей, слева пыла пешеходная дорожка. Везде валялись мелкие камни, мусор, окурки, бутылки из-под напитков, спички и т.д. Примерно за 10 дней мне удалось очистить эту территорию. Каждый день я убирал по несколько квадратных метров. В дальнейшем там никто не сорил. Я поливал газон и парковку водой. Также я убрал у входа наших соседей. Позже сосед позвонил в Хомбу Додзе: «Спасибо большое, что каждое утро убираете и у нас перед входом!» Риджичо (руководитель по хозяйственной части?) Таканами, который говорил с соседом по телефону, донес этот разговор до Канчо.

– Кто все это делает? – спросил Канчо.

– Нагано Хиромичи.

– С тех пор, как он здесь появился, много чего изменилось в лучшую сторону. Парковка убрана, газон и пешеходная зона очищены от камней, соседи звонят с благодарностью…

Позже Канчо Годзо Шиода, который также раньше занимался дзюдо и был борцом, обратился ко мне:

– Нагано-сан!

– Хай!

– Какой у тебя дан по дзюдо?

– 5 Дан.

На следующий день на доске объявлений значилось: «Нагано Хиромичи – 5 Дан айкидо Йошинкан».

Прошло всего 3 месяца моего пребывания в Хомбу Додзе. Многие думали и спрашивали: «Кто такой Нагано Хиромичи?» Вечером на тренировке: «А! Новый учидеши, это о нем речь!» 20 черных поясов хотели со мной позаниматься. Каждый пытался меня утомить бросками, техниками. Но я не реагировал агрессивно, а наоборот улыбался им в ответ, благодарил и был готов падать еще. Через неделю таких занятий у этих людей пропал интерес со мной тренироваться. Если бы я реагировал отрицательно, эти люди радовались бы. Но я был абсолютно спокоен. Я мог падать много раз, для меня это не было проблемой, так как на тренировках для учидеши мы выполняли кохо укеми по тысяче раз. А благодаря трем месяцам тренировок на коленях мои ноги были сильны. Моя физическая подготовка была на высоком уровне. А люди эти люди, обладатели данов, приходи уставшими с работы, их физическое состояние было не самым лучшим.

Припоминаю еще один случай, когда я только приступил к своему обучению.

Для учидеши в Додзе была предусмотрена отдельная комната или т.н. комната для инструкторов. Нам приходилось проводить в ней часть своего времени. Так как я был новичком, мое место было у выхода из комнаты. Как-то раз все учидеши, что были в комнате, резко поднялись со своих мест и быстро покинули ее. «Что произошло?» — подумал я. Это происходило впервые на моих глазах, я не понимал причины. Оказалось, что Канчо направился в туалет, а учидеши наперегонки бежали, чтобы открыть ему дверь. Но как? Я ничего не слышал, и не понимал, как они определили, куда он идет. На протяжении недели это повторялось. Я ничего не замечал и уже расстроился, что мои уши больны. Но другие тоже ничего не слышали. На вторую неделю, находясь в комнате для инструкторов, как ни в чем, не бывая, запрокинув голову, я осматривал комнату по верхам и обнаружил под потолком вентиляционную решетку в стене, отделявшей кабинет Канчо. Из решетки к нам струился дым от сигарет. Канчо курил. Внезапно дым затянуло обратно решетку. Тут до меня дошло: «Канчо вышел из своего кабинета!» Быстрее всех я выбежал из нашей комнаты и подбежал к двери туалета, открывая ее для Годзо Шиоды и предлагая ему войти. Посмотрев на меня с улыбкой и жестом правой руки (сжатой в кулак с отжатым вверх большим пальцем), он похвалил меня.

Отношения с другими учидеши и приезд Канчо Шиоды в Германию

С остальными учидеши у меня были дружественные отношения. У нас всегда присутствовала здоровая конкуренция. При этом мы никогда не ссорились. Напротив, отношения складывались всегда хорошо и я очень благодарен, что мне первому посчастливилось пригласить Канчо в Германию спустя два года после моего обучения в Японии.

Масштабное мероприятие, которое я организовывал, было первое в моей жизни. Так случилось, что я допустил много ошибок, за которые испытывал позже стыд.

Прилет Канчо и Сакурая в Германию осуществлялся скандинавскими авиалиниями. Другие учидеши, например, Кимеда сенсей, Кушида сенсей организовывали перелеты в Америку и Канаду только японскими авиалиниями бизнес классом. Я же не был в курсе, как следовало делать правильно. Поэтому нашел дешевый самолет скандинавской авиакомпании. Канчо пробыл в Германии 3 недели. Отель, в котором он жил, также не был высокого класса. Примерно среднего. Я выбрал его, так как он располагался рядом со мной. Канчо внешне не проявлял недовольства и ничего не говорил мне по этому поводу, хотя наверняка думал. Кимеда сенсей, Кушида сенсей, когда приглашали Канчо, организовывали все на высшем уровне, и перелет, и отель. В моем случае получился больше вариант, как для туриста.

Мне удалось заранее договориться за большое помещение для проведения показательных выступлений под руководством Канчо. Но никто не знал заранее, сколько людей придет посмотреть. На улице было мрачно, шел дождь.

– Канчо, сегодня плохая погода, я надеюсь, что будет хотя бы 100 человек, – сказал я.

–  Да. Но это тоже хорошо. – Ответил он.

К двум часам дня в зале собралось более чем 3 тысячи человек. В округе зала на полкилометра нельзя было найти свободного места на парковке. Тогда Канчо обратился ко мне:

– Нагано, если бы каждый, кто пришел, заплатил по 5 марок…

Он хорошо меня знал, мне было стыдно, и ранее я уже попросил прощения. Я сразу же прочел его мысли.

– Сенсей, я хочу пригласить Вас снова, Вы приедете?

– Да.

– В следующий раз будут японские авиалинии и отель более высокого класса. Вам необязательно приезжать надолго, может быть, всего неделю.

– Хорошо.

– Договорились!

Но, к сожалению, Канчо ушел из жизни раньше. Очень жаль. Он был болен раком легких. После моего отъезда из Японии я не видел его 2 года. На занятиях в Хомбу Додзе он не подавал никаких признаков болезни. В Германии на тренировках по нему также не было видно, что он болен. Но во время одной из экскурсий, где нужно было много ходить, ему приходилось буквально через каждые 10 м останавливаться, так как его мучила отдышка, не хватало воздуха. Мы были вынуждены посадить его обратно в машину. Тогда я подумал, что следующего его визита в Германию, скорее всего, не будет. Мне по-прежнему стыдно, что не удалось организовать все на высшем уровне сразу.

В последствие я приглашал в Германию всех учидеши, с кем обучался у Канчо. Кроме Накано. В силу его характера мы мало общались. Да и я таков, что если со мной не хотят общаться, я не навязываюсь. В период обучения между нами было некоторое напряжение. Мы всегда держали дистанцию. Последний раз мы встретились  на праздновании дня рождения Иноуэ сенсея в 2013 г.  Я попросил у него прощения. Он тоже извинился. Мы поговорили. С тех пор у меня есть мысли пригласить его как-нибудь в Германию. А так, всех остальных учидеши, моих коллег, я приглашал. Это моя благодарность за поддержку в тот период.

О важности работы над собой и самостоятельном поиске ответов на вопросы

Обычно человек может спросить о том, чего он не понимает. В описанном случае с вентиляционной решеткой и дымом сигарет Канчо, я сам обнаружил и нашел ответ. То, до чего мы доходим самостоятельно, имеет большую ценность.

Для того чтобы чего-то достичь, приходится прикладывать усилия, а иногда испытывать страдания. Страдание – это развитие.

Я обучался Йошинкан айкидо всего 15 месяцев. Что я изучал? Только основы, основные передвижения. Да, мне удалось выучить и несколько техник. Но в большинстве своем я изучал основы. В дальнейшем в Германии, я развивался самостоятельно, не используя при этом никаких видеоматериалов. Всякий раз я возвращался к своим воспоминаниям с тренировок: Такено сенсей объяснял так-то, Чида сенсей обращал внимание на другие моменты, Сакурай показывал что-то еще, Канчо уделял внимание еще чему-то… Это все было для меня неким пазлом. Я постоянно возвращался к полученным в прошлом знаниям, чтобы улучшить свою технику.

В Хомбу Додзе я получил травму руки, благодаря которой смог понять суть упражнения «Хирики но есей» и важность использования локтей в айкидо.

На правой руке у меня разрыв части бицепса, поэтому, применяя только лишь физическую силу, я не могу вытянутую руку поднять вверх, если ее чем-то нагрузить. Как я получил травму, не помню. Наверное, это был чей-то локоть, который угодил мне в мышцу. Боли не было, я ничего не заметил. С одной стороны это хорошо, я чему-то научился, с другой – конечно же, не сильно, так как мне тяжело поднимать вверх тяжелые предметы, рука слабая. До травмы я выполнял «Хирики но есей», используя только физическую силу своих рук.

На моем левом колене были повреждены крестообразная и внутренняя боковая связки (еще со времен занятий дзюдо). С тех пор мое колено оперировали 4 раза, так как я постоянно его повреждал. Однако благодаря айкидо колено стало работать лучше, так как я часто практиковал «сувари ваза» (работа на коленях). На втором колене также есть повреждение внешней боковой связки, но я не спешу его оперировать, так как я убежден, что боль – это сигнал, который посылают нам мышцы и который означает, что они утратили стабильность. Если мышцы укреплять, то боль в один прекрасный момент уйдет.

Мне удалось в этом убедиться, когда я лежал 10 дней в кровати в больнице после удаления желудка. Я двигался очень мало. По этой причине мышцы становились с каждым днем все слабее и слабее. В конце концов, я не смог самостоятельно передвигаться и использовал костыли. Потом я провел 3 недели в реабилитационном центре, где каждый день по 3 раза я поднимался по лестнице, что находилась в здании, вверх своим ходом, а обратно спускался на лифте. Я делал это после завтрака, обеда и ужина. Через две недели таких упражнений я поднялся утром с кровати и мог свободно перемещаться по комнате. Я удивился: «Я больше не нуждаюсь в костылях! Мои ноги больше не болят». Это произошло внезапно. Тогда я понял, что боль – это предупреждение от мышц, и нужно больше тренироваться. С тех пор – никаких проблем.

Повреждения позволяют нам больше изучить о свое тело и определить причинно-следственные связи в нашем состоянии. Поэтому травмы в какой-то мере можно считать положительным моментом. Быть профессионалом означает – никогда не сдаваться, не смотря на травмы, которые у тебя могут быть; постоянно анализировать, улучшать свое состояние; учиться жить с травмой, которую ты можешь получить.

Мое колено оперировали уже 4 раза. Сейчас вместо моего левого колена стоит металлический протез. Как он работает, я не знаю, но в любом случае это лучше, чем было раньше. Он позволяет мне работать в «сувари ваза». Правда, из-за второго колена я пока меньше тренирую техники на коленях.

Воспоминания об отце

В возрасте 7 лет мой отец потерял родителей. В семье он был самым младшим. У него было 5 сестер и брат. Брат был старшим среди них и работал в военной полиции на высокой должности. В возрасте 23 лет его не стало.

Две старшие сестры уже были замужем, и мой отец жил месяц у одной, месяц – у другой. С самого детства он мечтал поскорее покинуть дом. В возрасте 17 лет поступил на военную службу. Он говорил, для того чтобы выжить в этом мире, нужно быть или умным или очень сильным. Он пытался достичь и того, и другого. Отец был крупного и крепкого телосложения. Его рост составлял порядка 176 см. В подростковый период весил почти 100 кг. Будучи солдатом, постоянно практиковался в дзюдо и часто одерживал победы в боях. Он также успешно справлялся с письменными экзаменами, а в возрасте 22 лет стал старшим лейтенантом.

В 24 года в Китае получил ранение в голову. Пуля пробила шлем и прошла вдоль черепной коробки, ото лба до затылка, между полушариями, не повредив мозг. На протяжении 2 недель после ранения отец был без сознания. Его сослуживец, у которого также было ранение ноги,  кормил и давал ему воду. Он заботился о нем до самой Японии. В Японии отец попал в госпиталь в Кумамото (префектура, расположенная в регионе Кюсю на острове Кюсю), по-прежнему без сознания. Сослуживец обратился к врачу с просьбой: «Доктор, что бы ни было, пожалуйста, обработайте его голову и выймите пулю!» Врач вынул пулю, и через 3 дня отец очнулся. Это судьба. После госпиталя он вернулся на родину. Если бы отец умер, то меня и моего младшего не было бы.

В летние месяцы у нас на родине проходили всеобщие празднования. И я легко в толпе мог разглядеть своего отца, так как он был высоким.

А еще раз в году у нас на острове проводились соревнования по сумо. Определялись победители: северный, восточный, западный и южный йокодзуны. Мой отец был восточным йокоздуном. Восточная сторона – это сторона, где восходит солнце. Поэтому восточный йокодзун – это главный победитель соревнований. Западный – это второе место, северный – третье, южный – четвертое место. Этих соревнований я не видел, так как меня еще не было на этом свете, но у отца были фотографии.

Когда мне исполнилось 17 лет, я тоже принимал участие в таких соревнованиях. Я был уже достаточно крупным, с 16 до 17 лет прибавил в росте 12 см. Мой рост составлял 174 см, а вес – 74 кг. В финальной схватке мне пришлось бороться с братом. Я одержал победу. Мне презентовали примерно, если пересчитать, тысячу евро и 100 л щёчу (картофельная водка). Мы праздновали, но мне, естественно, нельзя было попробовать.

Сумо я занимался самого детства. Отец тренировал нас сначала в игровой манере. Мы занимались каждый вечер без одежды, на теле оставались только трусы. Так мы согревались перед приемом офуро (японской ванны). Потом смывали с себя пот и погружались на 5-10 минут в воду, тело разогревалось еще больше; вылезали, снова споласкивались и потом обратно погружались в офуро. Тепло в теле сохранялось надолго, и ночью можно было крепко спать.

Я вспоминаю отца, как человека с очень теплым сердцем. После увольнения из полиции, я хотел перебраться жить в Германию. За полгода до моего переезда (1972 г.) мой отец оставил хозяйство и дом на моего брата, а сам отправился работать в г. Сидзуока, что расположен возле горы Фудзияма. Через полгода он вернулся и отдал мне деньги, которые там заработал. Я был сильно тронут этим и поклялся: «Я, Хиромичи Нагано, клянусь, что никогда не утрачу лицо своей семьи, не оскверню свою фамилию, не стану преступником или убийцей, а, наоборот, буду стремиться к тому, чтобы мои родные мной гордились!» Я так и стараюсь жить. Я думал, что смогу таким образом отблагодарить моего отца за его старания ради меня.

Я помню, как он гордился мной, когда я еще обучался в школе полиции. Директор полиции вручал мне грамоту на глазах у тысячи полицейских. Это происходило трижды. Только мне вручали грамоту три раза, другим – максимум один раз.

Я помнил высказывание своего отца о том, что нужно быть сильным или умным, а лучше – и то и другое. И это большой плюс, что я начал заниматься спортом рано. Дистанцию в 100 м я пробегал за 11,3 секунды. И это в обуви без шиповок. В полиции Токио были также регбисты. В силу моих скоростных характеристик, они хотели меня заманить в команду, но меня регби не интересовало, поэтому я отказался. Я был погружен в дзюдо.

Семья Нагано.

Мои младший и старший сыновья живут со мной в Германии. Средний сын   работает банкиром и живет в Токио. Старший сын занимается искусством, танцами. Младший, как и моя жена, работает парикмахером.

Ученики, прошедшие Сеншусей курс

На курс Сеншусей за все время я отправлял 9 человек. Но только 3 из них прошли курс до конца. Это Штефан Отто (6 дан), Мария Луиза (5 дан), Мартин Витхофт (2 дан). Для них преподавание – хобби, а так у каждого есть другая профессиональная занятость. Жить за счет айкидо в Германии очень тяжело. Преподаватель должен быть очень хорошим. Конкуренция слишком сильная. В округе нашего Додзе есть еще 3 школы айкидо. Конкуренция имеет и свои плюсы – это стимулирует к работе над собой.

 

Автор текста: Гаврик Павел

Источник: www.aikidojo.in.ua